#laznovosti@diagnostika.karm
🎯Александр Ширвиндт: «Брачное долгожительство – работа не из легких»
Александр Ширвиндт и Наталья Белоусова познакомились совсем юными, ему было 16 лет, ей – 15. Спустя семь лет они поженились и живут в браке уже более 65 лет.
«Предложение спустя несколько лет Александр Анатольевич сделал очень лаконично: «Пошли в ЗАГС». Накануне свадьбы я сказала маме, что пойду к Шуре и останусь у него ночевать. Родители и бабушка с дедушкой долго совещались, но все-таки меня отпустили. Я захватила полотенце и ночную сорочку. Ширвиндты жили в большой коммунальной квартире, где у них было восемнадцать соседей. Демонстрируя на кухне перед ними сорочку и полотенце, Шура объяснил: «Взял себе жену, а вот и все ее приданое».
Ширвиндту нередко приписывали романы на стороне, но он лишь иронично замечал, что, к сожалению, однолюб и «испортил жизнь только одной женщине». Александр Ширвиндт: «Даже если бы мы не познакомились в ранней юности, то все равно бы встретились позже, слишком много у нас было общего. Мы ходили по одним и тем же дорогам, читали одни и те же книги».
Наталья Белоусова: «Саша просил преподавателей отнестись ко мне снисходительно. Он уже тогда умел располагать к себе людей своим обаянием. Педагоги удовлетворяли его просьбы».
Наталья Белоусова в одном из интервью поделилась, что никогда не растворялась в муже и, видимо, этим удерживала его рядом.
Вот что Александр Ширвиндт говорит о длительном браке:
«Наблюдаю сейчас массу браков прекрасных людей с огромными перепадами возраста (видимо, действовали по принципу: при развилке без указателя надо ехать налево — а вдруг?). Дай им Бог, но я это не очень понимаю. Мне кажется, в этом есть какая-то патология. Важно иметь общие заботы, общие болезни и раздельное питание. Но и брачное долгожительство — тоже работа не из легких. Тут надо выстроить какую-то систему взаимоотношений.
К 65 годам совместной жизни многое атрофируется, многое ужесточается, а многое стабилизируется. О том, что атрофируется и ужесточается, лучше не говорить, а тем, что стабилизируется, в качестве ликбеза могу поделиться.
Юношеская романтика трансформируется в возрастную лирику. Мы пережили бриллиантовую свадьбу и осторожно надеемся на благодатную (для тех, кто тоже надеется, объясняю: это 70 лет брака)».
Наталья Белоусова родилась в 1936 году в Москве в семье интеллигентов. Род Натальи восходит к потомственным дворянам и богат яркими личностями. Так, среди ее предков знаменитый географ Петр Петрович Семенов-Тянь-Шанский. Ее дед занимал пост главного архитектора Москвы, а дядя, Борис Белоусов, являлся прославленным химиком.
Можно сколько угодно говорить о воспитании, но в семье Ширвиндтов воспитывала сама атмосфера: дом, полный книг и друзей, сначала в Скатертном переулке, потом на Котельнической набережной.
А. Ш.: Мы могли бы, особенно не вря, рассказать о нашем родовом гнезде, где все вместе встречаются. Человек получилось очень много, очень трудно запомнить, кто есть who, потому что имена придумывают неслыханные. Элла, Сема, Рина, Мотя, это нужно записывать, а если не запоминаешь, то иногда схлопатываешь по морде, потому что как можно не запомнить имя любимой правнучки? А если их шестнадцать и самому уже не 24, приходится записывать.
Династия Ширвиндтов продолжается. Такое впечатление, что из поколения в поколение эти люди передают друг другу таинственный ген жизнелюбия и удачи.
Александр Ш.: У меня внук новый, свежий. Тоже очень сложно, потому что моя любимая внучка Сашенька два года назад родила очаровательную двойню, Сему и Матвея, а через месяц мой первенец, 63-летний Михаил Александрович, родил Михаила Михайловича. Это дядя Моти и Семы, который младше племянников на месяц!
При том что к определенному возрасту основная эмоция — это брюзжание, все равно брюзжать мне можно было бы меньше. Потому что я совершенно не брошенный старик, и те претензии, которые я имею к старым своим детям, и внукам, и правнукам, они, конечно, такие местечково-нервные, нежели смысловые.
Александр Ш.: Вообще вся эта история с родословной, она ведь на 93% всегда придуманная. Все хотят как-то приукрасить, все хотят выглядеть какими-то сердобольными, щедрыми, сентиментальными. Что объединяет фамилию Ширвиндт… Я думаю, что все-таки такая наседковая какая-то, ностальгическая, ужасно трепетная и старомодная забота обо всем, что сидит внизу под твоим крылом.
Ширвиндтовский род всегда был очень, так сказать, кланово вместе. В Византии сбрасывали стариков со скалы в пятьдесят лет, чтобы под ногами не крутились, а мы вот доживаем до девяноста, и еще дети нас узнают.
Михаил Ш. (сын): Главное в нашей семье — это хорошее застолье с тостами, с шутками. И откуда бы кто ни приехал, какие бы дела в этот момент у кого-то ни были, все в этом застолье объединяются и говорят на одном языке.
Существует вот эта вот «шампура», про которую нам с детства твердил папа, а ему, соответственно, наверное, его родители. И вот на этой «шампуре» мы все существуем. Единомыслие — можно вот так пафосно сказать, но отношение к жизни очень схоже у всех. Без каких-либо принципиальных разногласий. У нас одинаковая расстановка приоритетов и ценностей.
Мы все не приемлем, в общем, одни и те же пороки и кошмары.
Иногда смотришь на выступающего там или сям деятеля культуры, и тебе становится стыдно. Стыдно за то, что человек потерял честь, достоинство, отсутствуют вот эти понятия, которые очень ценимы и значимы в нашей семье. И еще раз скажу: никто никого специально не воспитывал.
Мы не проходили курсы честолюбия, а это так распорядилась «ваше благородие, госпожа генетика».
... В Москве помогает жить и выживать только ирония.
В нашей родословной, нашей династии, неважно, Ширвиндты это или Белоусовы, но больше Ширвиндты — это ирония и, что еще более ценно, самоирония.
Потому что относиться к себе серьезно — это очень скучно.
текст: Ольга Ципенюк
https://moskvichmag.ru/lyudi/moskovskaya-dinastiya-shirvindty/
